ПУТЕШЕСТВЕННИКИ
День был чудесен, тих и безветрен. Ярко светило солнце, искрился снег.
Словно рельсы, блестела накатанная лыжня и манила в глубину леса. Ровная
поверхность полей казалась мертвой пустыней, лишь кое-где торчали глызы высоко
поднятой пашни.
По согнутым почти до земли будыльям конопли и бурьяна
перепархивали неугомонные снегири в поисках остатков былой роскоши — семечек и
мелких насекомых, теперь замерзших и скукожившихся. Дымы из труб поднимались
строгими столбиками.
И даже куры-домоседки, обманутые покоем и кажущимся теплом
зимнего солнца, робко бродили в полумраке курятника с тайной надеждой на скорую
свободу. От озера бежали звуки сталкивающихся клюшек, хоккейные бои детворы
были в самом разгаре.
За коровником возле копны
сидел на санках мальчик. Поручение от бабушки выпало ему трудное - натаскать
сена в коровьи ясли на два дня.
Южная сторона копны была теплой и ласковой,
мягкой и душистой. Пахло летом, и воспоминания о рыбалке будоражили мысли.
"Вовка, где ты?" -
раздался голос соседа. "Здесь я ", - ответил Вовка и подтянул ноги в валенках не по размеру, когда из-за копны буквально вывалился весь в
снегу и в косо нахлобученной шапке друг Колька. Зима не погасила его веснушки, и
они сияли на лице, как маленькие солнышки.
"Чего расселся, пошли в лес,
договаривались же", — с ходу закричал он. "Не могу, - ответил солидно
Вовка, - устал потому что" - и откинулся на захрустевшее сено. "Какой
устал?! Еще месяц и таять начнет!" - возмутился Колька и с силой потянул
друга за рукав.
Поборовшись для вида, они надели уже приготовленные лыжи и, не
торопясь, щурясь от слепящей белизны поля, пошли в недалекий, замерший лес.
Пройдя с километр, друзья свернули в просеку на старую порубку, сняли
лыжи и, утопая в снегу выше колен, натаскали небольшую кучу хвороста. И вот уже
горит костерок, шипя от подтекающей воды. Заостренная самодельным ножом палочка
пронзила ломтики сала, затрещал капающий жир, заботливо собираемый на кусок
хлеба, запахло оттаявшим за пазухой луком.
"В жижни не ел нишего вкушнее",
- прошамкал набитым ртом Вовка, и Колька, аппетитно уплетающий свою порцию,
согласно кивнул головой.
Перекусив, друзья
развеселились. А тут еще на палки - не
получилось. Колька попробовал толкать Вовку на одной лыже - то же, через
несколько метров он снова падал, с каждым разом теряя, силы, набирая снега в
валенки и рукава.
Деревня ближе не становилась, поле казалось бесконечным.
Остановились передохнуть. Подумав, Колька снял брючный ремешок, поставил три
лыжи рядом и перетянул их посередине.
"Ложись, - сказал он Вовке, - я тебя
так тащить буду". Вовка лег на спину поджал ноги, поставив их на кончики
лыж, протянул Кольке руки, и процессия тронулась. Дело пошло на лад, вот только
лыжня потеряла свою блескучестъ и была безнадежно испорчена горе-путешественниками.
А от деревни, поспешая, уже шли взрослые, обеспокоенные долгим
отсутствием детей.
Через четверть часа друзья сидели под одним одеялом на Вовкиной
кровати, напоенные горячим молоком, и взахлеб рассказывали о своих
приключениях.
Высохли слезы, лодыжку стягивала тугая повязка, в печи мирно
потрескивали дрова, было meплo и уютно. "Ну, что, еще в
лес пойдете? " - спросила Вовкина мама. "А как же!" - хором
ответили друзья. И засмеялись.